Барокко в русской архитектуре
Дальнейшее развитие подобного типапосадского храма, восходящего к московской церкви в Никитниках, особенно яркопроявилось в постройках конца ХVII - начала XVIII в., обычно именуемых“строгановскими” (их возводил “своим коштом” богатейший солепромышленник имеценат Г.Д.Строганов, на которого работала постоянная артель, связанная состоличными традициями зодчества). Тройственное расчленение фасадовстрогановской школы не только традиционно, но и обдуманно связано сконструктивной системой, в которой сомкнутый свод с крестообразнорасположенными распалубками передает нагрузку на простенки между широкимисветлыми окнами. Архитектурный ордер стал средством выражения структуры здания;вместе с тем он, как считает исследователь строгановской школы 0. И. Брайцева,был ближе к каноническому, чем на каких-либо других русских постройках тоговремени, свидетельствуя о серьезном знакомстве с архитектурной теориейитальянского Ренессанса .
Дисциплина архитектурного ордера, системыуниверсальной, стала подчинять себе композицию храмов конца XVII в., ееритмический строй. Началось освобождение архитектурной формы от прямой ижесткой обусловленности смысловым значением, характерной для средневековогозодчества. Вместе с укреплением светских тенденций культуры возрастала рольэстетической ценности формы, ее собственной организации. Тенденцию эту отразилии поиски новых типов объемно-пространственной композиции храма, не связанных с общепринятымиобразцами и их символикой.
Новые ярусные структуры поражали своейсимметричностью, завершенностью” сочетавшей сложность и закономерностьпостроения. Вместе с тем в этих структурах растворялась традиционная для храмаориентированность. Кажется, что зодчих увлекала геометрическая игра,определявшая внутреннюю логику композиции вне зависимости отфилософско-теологической программы (на соответствии которой твердо настаивалпатриарх Никон).
В новых вариантах сохранялась связь страдиционным типом храма-башни, храма-ориентира, центрирующего, собирающеговокруг себя пространство; в остальном поиски выразительности развертывалисьсвободно и разнообразно. Начало поисков отмечено созданием композиций типа“восьмерик на четверике”, повторяющих в камне структуру, распространенную вдеревянном зодчестве.
И в то же время очевидна преемственностьмежду Меншиковой башней и типом “церкви под колоколы”, представленным храмом вФилях. Связь очевидна и в построении объема, и в размещении декора, и в егохарактере, восходящем к резкому дереву иконостасов. Традиционна по существу иглавная новация - вертикальность, подчеркнутая высоким шпилем. Рисунокпоследнего, если приглядеться к гравированной панораме Москвы И.Бликландта, былтрансформацией шатрового венчания. Ново прежде всего сопряжение тонкого,облегченного шатра (прообразом которого могли быть не толькосеверно-европейские шпили, но и завершения башен Иосифо-Волоколамскогомонастыря, созданные во второй половине XVII в.) с храмом-башней. Традиционна идвойственность масштаба, определяющая взаимопроникновение малых - величиндекора и величин, связанных с расчленением объема (к последним смело приведеныочертания гигантских волют-контрфорсов западного фасада). “Главной новинкой”башни И.Грабарь назвал карнизы, изогнутые посредине грани и образующиеполукруглый фронтон, смягчающий переходы между членениями объема, - прием,много использовавшийся в XVIII в. Его барочный характер не вызывает сомнений,но также очевидна и связь со средневековой русской архитектурой, с приемомперехода между объемами через кокошники.