Барокко в русской архитектуре
“ПЕТРОВСКОЕ БАРОККО”. Русскоеградостроительство уже в XVI в. использовало приемы регулярной планировки длякрупных элементов городской структуры, при строительстве Петербурга принципрегулярности был впервые обращен на формирование ткани города. Внутри системы,сохранявшей живописность общего построения, связанную с ландшафтом, застройкавыстраивалась в сплошные, жестко выравненные фронты. Уже само по себе этоказалось требующим правильных очертаний объемов и четких плоскостей, простого,ясного ритма повторения или чередования зданий в ряду и столь же яснойритмической организации из фасадов (при постановке домов “в линию” не объем, аплоскость фасада несла основную художественно-образную информацию).Предписанная сверху регулярность отражала дух неукоснительной регламентации,который придал российскому абсолютизму Петр I. Вместе с тем в ней воплотилсядух наивно-прямолинейного рационализма новой светской культуры.
Возник практический вопрос: как внедритьновые принципы в массовое строительство, которое велось “по обычаю) “пообразцу” (а извечным образцом служил избяной сруб)? Решение найдено в том,чтобы заменить традиционный образец проектом-образцом, гравированным иразмноженным. Метод этот Петр испытал еще в Москве (“образцовые” дома дляпогоревшего села Покровского, 1701). Так облегчалось реальное внедрение новогов рядовую ткань города, а вместе с тем обеспечивалась унификация величины домови их формальных характеристик.
За рационалистической эстетикой Двенадцатиколлегий проступает и влияние барочной идеи пространственности. Вместе спрямыми улицами и проспектами Петербурга в образное мышление архитектороввходили перспективы, где мерность членений подчеркивала глубинность, восприятиедали. Это особенно остро ощущалось внутри бесконечных аркад здания коллегий,как и в аркадах гостиных дворов. В интерьерах привычную пространственнуюобособленность помещений сменяло их объединение в анфилады, которое сталохарактерно для домов-дворцов. Тем самым архитектура петровского Петербургасоприкоснулась с концепцией западноевропейского барокко. Однако ее трезвыйрационализм ставил жесткие пределы экспериментам с организацией пространства.Изощренная сложность очертаний, размытость частей, неопределенность самойграницы между пространством и массой, характерные для барокко Италии и южнойГермании, остались ей чужды.
Городские и загородные дворцы царскойсемьи и дома-дворцы “именитых” людей, предназначенные для открытой жизни имноголюдных парадных приемов, вошли в число типов зданий, определявших развитиеархитектуры Петербурга первой половины XVIII в. Их функции, отражавшие правила новогоэтикета и требования представительства, решительно отличались от замкнутойжизни, протекавшей в дворцовых зданиях XVII в, К. поискам соответствующей формыпривлекались наиболее умелые зодчие, прежде всего - приглашенные в Россиюиностранцы. Дворцы размешали в ключевых точках городской структуры илипригородного ландшафта; проблемы их композиции поэтому тесно связывались сградостроительными.
В 1710-е гг. распространился тип,связанный с французскими прообразами второй половины XVII в. (как замок Во-ле-Виконтархитектора Л. Лево или Шато де Мезон Ф.Мансара), - симметричное здание вдва-три этажа “на погребах” с подчеркнутым центром и сильно выступающимиризалитами на флангах. Систему его интерьеров начинает парадный вестибюль сколоннами” обычно сквозной, выводящий от главного входа к регулярному саду задомом. Связанная с вестибюлем лестница ведет к парадному залу, обычнодвухсветному, занимающему центр второго этажа, несущего основные функциипредставительства. Парадные и жилые комнаты располагаются по сторонам зала ивестибюля. Трехчастное ядро, как правило, дополняли боковые галереи и флигеля санфиладами комнат.